Раздел «Ахарей мот» («После смерти») следует за тремя разделами, связанными с различными законами о скверне. В его названии появляется слово «смерть», что является единственным случаем такого рода; названия разделов, где речь идёт о смерти, произведены как раз от слова «жизнь» – «Хаей Сара» («Жизнь Сары»), в котором говорится о смерти Сары и Авраама, а также «Вайехи» («И жил»), где речь идёт о смерти Яакова и Йосефа.
Дело в том, что, как мы объяснили, скверна – это достояние ангела смерти и соотносится с лишением жизни. Таким образом, когда кончается изложение законов, связанных с разнообразными видами скверны, мы оказываемся в главе «Ахарей мот» («После смерти») – после скверны, связанной со смертью. И можем перейти к жизни, к вещам самым далёким от смерти и скверны, но ближайшим к источнику жизни и святости – Святая Святых в Скинии, где пребывает слава Божья. И это – изобильный источник жизни для всего Творения, и в особенности для народа Израиля, собирающегося вокруг Скинии.
Но прежде чем речь зайдёт о Святая Святых, которая является обителью Жизни Жизней, Тора должна упомянуть о тяжелейшем из всех видов скверны – основы основ скверны по сути её – нечистоте мёртвого человека.
Раздел начинается с избыточного, на первый взгляд, стиха – «И говорил Господь Моше после смерти двух сынов Аарона; когда они, приблизившись пред Господом, умерли». Однако смерть сыновей Аарона уже упоминалась в главе «Шмини», объяснялась и причина их смерти – воскурение чуждого огня перед Господом. Почему же Писание говорит здесь: «…когда они, приблизившись пред Господом, умерли»? Ведь ранее уже сообщалось, что причина их смерти в «приближении» чуждого огня, почему же здесь сказано «приблизились» (бе-КаРВаТам), а не «приблизили» (ва-яКРиВу), как там?
Непонятно также повторение – «после смерти… и умерли»? Также не сказано, о чём Господь говорил Моше, потому что в следующем стихе сказано: «И сказал Господь Моше: Скажи Аарону, брату твоему, чтобы он не входил во всякое время в Святилище… чтобы не умер; ибо в облаке зрим буду над покрытием». Из этого не ясно, что же сказал Господь самому Моше в предыдущем стихе – «И говорил Господь Моше после смерти…» – означает ли это, что было сказано нечто отдельное, помимо законов Дня Искупления, изложение которых начинается со следующего стиха?
Кроме того, неясно, почему Тора приводит этот фрагмент только после изложения всех законов о скверне; казалось бы, логичнее поставить его сразу после рассказа о смерти сыновей Аарона?
Но дело в том, что не только скверна может привести к смерти, как было сказано в конце предыдущей главы: «И отстраните сынов Исраэля от их нечистоты, чтобы не умерли они в нечистоте своей, нечистым делая обиталище Моё, которое в их среде». Избыточная святость также чревата гибелью, ибо сыновья Аарона не были нечисты, и всё же они умерли, приблизившись к Господу. Они погибли именно из-за «избытка святости», подойдя слишком близко к святому месту, не только из-за принесения чуждого огня. На это и указывают слова Моше в нашем разделе: они погибли из-за чрезмерного приближения; именно святость привела их к основе основ скверны – к смерти: «…когда они, приблизившись пред Господом, умерли».
Таким образом, к смерти может привести и чрезмерная близость к Богу, а не только скверна и отдалённость от Него. Поэтому первый стих раздела служит вступлением к трём разделам: «Ахарей мот», «Кдошим» и «Эмор», основной темой которых являются пути достижения святости (после трёх разделов, связанных с законами о нечистоте).
Законы о достижении святости даруются как всему народу Израиля (разделы «Ахарей мот», «Кдошим»), так и священникам – сыновьям Аарона (раздел «Эмор», «Скажи священникам»), стоящим на особой ступени святости и поэтому получающим дополнительные заповеди – более строгие правила вступления в брак, а также запрет оскверняться мёртвым, что не запрещено рядовым евреям.
Итак, скверна и святость объединены тем, что и та, и другая может привести к человеческой смерти. Это является возможной точкой их пересечения, ибо избыточная святость не может стать источником или началом скверны, кроме как в случае основы основ нечистоты – скверны, связанной с умершим.
Тора указывает на то, что это следует из смерти сыновей Аарона, приблизившихся перед Господом, и поэтому в заповедях Дня Искупления, которые Господь здесь повелевает Аарону, дважды произнесено «и не умрут», как предостережение Аарону в его приближении к Святая Святых в День Искупления: «…чтобы он не входил во всякое время в Святилище… чтобы не умер…».
А также: «И положит курение на огонь пред Господом… и он не умрёт» (Ваикра, 16:13), ибо со святостью нужно вести себя столь же осторожно, как и со скверной. Таким образом, первый стих нашего раздела указывает на общую основу, объединяющую три предыдущие раздела, повествующие о нечистоте, и три следующие раздела, в которых речь пойдёт о святости. Поэтому он является переходом от одной тематики к другой.
Этот стих соединяет великую святость («приблизившись пред Господом») и величайшую нечистоту («и умерли»). Смерть сама по себе является точкой пересечения скверны со святостью, ибо и та, и другая сила может привести к гибели. Ведь смерть – это и вознесение чистой души к её истокам, и безжизненная плоть, которая является основой основ нечистоты, оскверняя при контакте и переноске, а также порождая нечистоту в помещении, в котором находится тело умершего.
И поэтому этот стих появляется только после подробного описания законов нечистоты в предыдущих главах, а не сразу после смерти сыновей Аарона, ибо путь к святости должен начаться с постижения того, что являет собой скверна.
И теперь Господь повелевает Моше о служении в Скинии в День Искупления и, в частности, в Святая Святых, которое поручается как Аарону-первосвященнику во время пребывания в пустыне, так и всем первосвященникам в будущих поколениях.
И в этом повелении, являющимся вступлением ко всем последующим разделам вплоть до конца книги Ваикра, повествующим о святости, сходятся воедино три величайшие святыни, относящиеся к трём категориям: время, пространство и душа.
1. Святость времени – День Искупления начинается в десятый день седьмого месяца.
2. Святость пространства – Скиния, особенно Святая Святых.
3. Святость человека – первосвященник освящает сынов Израиля.
Первый аспект святости – это святость человека (категория «душа»). Святость основана на исполнении требований «удаляйся от зла» (в частности, невозможно достичь святости, погрязнув в разврате), и поэтому Тора в продолжение раздела излагает законы о запрещённых половых связях, – и «делай добро» (детализации этого требования посвящён следующий раздел «Кдошим»). О святости священников, служащих в Скинии, особой святости первосвященника и возложенных на них из-за этого дополнительных заповедях рассказывается в разделе «Эмор». В конце раздела «Эмор» Писание переходит к святости времени (перечень всех праздников, «святых дней» Израиля, включая День Искупления, являющийся вершиной святости времени). В разделах «Беар» и «Бехукотай» речь идёт о святости пространства и связанных с ней заповедях. Такова святость земли Израиля, и в ней располагается Храм, содержащий Святая Святых. По словам Мишны (Келим 1.6) существует десять уровней святости пространства, наивысшим из которых является Святая Святых.
Однако изложение темы святости начинается с комплекса законов, в которых объединены три указанные аспекта святости: святость Дня Искупления, Святая Святых и первосвященника. Только после этого каждый из этих аспектов разбирается в отдельности.
Ибо для того, чтобы достичь святости, надо сначала обозначить конечную цель, а затем стремиться к её достижению святым путём. Ведь когда цель находится на горизонте, можно двигаться в правильном направлении на всех этапах, потому что известно, к чему стремиться. Поэтому Господь вначале повелевает о Дне Искупления и служении первосвященника в Святая Святых, и только затем в последующих главах начинается подробное рассмотрение путей, которые, в конце концов, приведут народ Израиля к вожделенной святости – к горной вершине, изначально отмеченной на карте.
Этот путь от скверны к святости проходит как народ Израиля, так и каждый еврей. На индивидуальном уровне самая серьёзная скверна, возможная в живом человеке (а не в мёртвом, который является основой основ скверны) – это проказа. Поражённый ей оскверняет помещение, и после излечения от проказы, очищающий его священник должен взять двух птиц, одну зарезать, а другую отпустить в поле, как мы подробно объяснили в предыдущем разделе. Подобно этому, весь народ Израиля, после накопления грехов за весь год приходит к Дню Искупления, и для того, чтобы его представитель, первосвященник, смог войти в Святая Святых и очистить его от греха и скверны, следует привести двух козлов, один из которых будет принесён в жертву в Храме, а другой послан в пустыню, в соответствии с выпавшими им жребиями: «И от общины сынов Исраэля возьмёт он двух козлов в очистительную жертву…».
В этой главе Господь обращается только к Моше, но не к Аарону, потому что, как мы объясняли в предыдущих главах, Аарон присутствует при обращении к Моше только при повелении законов о скверне. Но, когда речь заходит о законах чистоты, Бог говорит с одним Моше (а не с Аароном из-за его роли в грехе золотого тельца, вернувшего в мир скверну первородного греха, породившего смерть и нечистоту).
Поэтому в нашем разделе, повествующем о святости, Господь обращается именно к Моше. Он велит ему сообщить Аарону порядок служения в День Искупления – «чтобы он не входил во всякое время в Святилище, за завесу…». Выражение «во всякое время» можно истолковать, как в любое время, то есть он не будет входить туда в любое время, но только в особые часы. И может быть истолковано как вообще никогда не входить в Святилище.
День Искупления (Йом Кипур) – это особенный день, находящийся вне обычного течения времени – единственный из дней в году, когда Аарон может войти в Святая Святых.
Дней в году триста шестьдесят пять; но не в каждый из этих дней ангел смерти («Сатан» – сатана; согласно еврейской традиции, сила, не противостоящая Богу, но подвластная Ему и олицетворяющая суровую меру безжалостного суда), «владелец» той нечистоты, котороую приносит в мир смерть, может выступать обвинителем человека. Их на один меньше – триста шестьдесят четыре.
Так и согласно гематрии, сумма чисел, обозначаемых буквами слова «Сатан», составляет триста шестьдесят четыре. Это означает, что в Йом-Кипур сыновья Израиля, смиряющие души постом и прерывающие привычные труды, становятся подобны ангелам служения, которые не нуждаются в еде и питье и пребывают над временем. Поэтому ангелу смерти не дозволено в этот день быть их обвинителем. Этот день – время, данное для искупления грехов. Это день, стоящий отдельно от всех остальных дней года – время, когда ангел смерти (Азазель) теряет свою власть.
Слово «Азазель» – сложное, составленное из двух: эз – «козёл»; и азаль – «вышел, ушёл», а также «закончился».
В нашем разделе одинаково уместны и применимы оба значения слова «азаль».
«ЭЗут» – дерзость, которой мы грешили, и окончилась, и покинула нас, вместе с козлом, уведённым в пустыню. Ведь козёл назван на иврите «эз» из-за его «эзут» – дерзости – и «ноазут» – отчаянности: он забирается на высокие скалистые пики и прокладыает новые тропы для смирных овечьих отар.
«И понесёт козёл на себе все беззакония их в страну необитаемую». Козёл – символ дерзости – уносит на себе грехи сыновей Израиля во владения ангела смерти и подвластных ему сил нечистоты, очищая сыновей Израиля от их прегрешений.
Два козла – один для Всевышнего и один для Азазела – напоминают нам рассказ о Якове и Эсаве: двух ягнят приготовила Ривка нашему праотцу Ицхаку, чтоб он благословил Яакова. «Пойди же к стаду и возьми двух козлят хороших, и я приготовлю из них кушанье, которое отец твой любит» (Берэйшит, 27:9).
«Шкурки козлят надела на руки его и на гладкую шею его» – «…ведь Эйсав человек волосатый, а я человек гладкий». Слово «волосатый», саир, – означает также «козёл» (синоним слова «эз»). Сатан – Эсав – повелитель Эдома – «саир» – получает «саир лэ-азазель», козла отпущения грехов, совершённых народом Израиля.
Всевышний обращается к Моше с указанием для Аарона: «Вот с чем должен входить Аарон в святилище – с тельцом молодым для жертвы грехоочистительной и с овном для всесожжения». Это повеление напоминает нам семь дней уполномочения, в течение которых Аарон и его сыновья освящались для служения в Скинии. Они принесли те же жертвы – тельца для грехоочистительной жертвы и овна во всесожжение.
(Правда, в дни уполномочения, кроме этих двух, была принесена ещё особая жертва – овен уполномочения. Этой жертвы приносить не понадобилось, потому, что Аарон и сыновья к этому времени уже были освящены для служения в Скинии. Овен уполномочения связан не с Днём Искупления, он напоминает другую жертву – того овна, которого принёс Авраам вместо своего сына Ицхака.)
Итак, вступление священников в Скинию для начала их первой службы и вступление первосвященника в Святая Святых в День Искупления сопровождалось одним и тем же жертвоприношением: тельцом для искупительной жертвы и овном для всесожжения.
Поскольку эта служба происходила один раз в году, посвящение каждый раз рассматривалось как новое и сопровождалось новым жертвоприношением.
«Кутонэт священный льняной пусть наденет, и нижнее платье льняное будет на теле его, и поясом льняным пусть опоясывается, и кидар льняной пусть надевает: это священные одежды. И пусть омывает он тело своё водою».
Слово «бад» – «лён», «ткань» – повторяется в этом предложении четырежды, по числу появления первосвященника в Святая Святых. Четырежды он проходит за завесу к ковчегу: для воскурения ароматов; для окропления кровью жертвенного тельца; для окропления кровью козла в жертву Всевышнему; и, наконец, после службы Дня Искупления – чтобы вынести наружу совок и угли для воскурений.
Льняные ткани были белыми; сам Моше служил в дни уполномочения в белых льняных одеждах. Лён, который, в отличие от шерсти, никогда не красили, символизировал чистоту этого дня, «отбелённость» от всех совершённых грехов.
Белые льняные одежды, предназначенные только для Дня Искупления, надеваемые только в этот день и именно для того, чтоб войти в Святая Святых, указывают на обособленность первосвященника, на его исключительное предназначение. Только он один может входить в Святая Святых. «Ни один человек не должен быть в шатре соборном, когда он входит для искупления в Святилище, до выхода его».
День Искупления начинается на десятый день седьмого месяца и находится на десятой ступени святости, наивысшей среди других святых дней года. Это единственный праздник, который начинается в десятый день месяца.
Десятый день месяца отмечен в ТаНаХе ещё однажды – как день вступления сыновей Израиля в землю Израиля. «Поднялся народ с Ярдена на десятый день первого месяца и встал станом в Гальгале возле Йерихо» (Йеошуа, 4:19).
«И возьмёт двух козлов, и поставит их пред Господом у входа шатара соборного. И положит Аарон на обоих козлов жребий – жребий один для Господа и один жребий – Азазелю».
Почему не сказано более привычно: «один жребий – для Господа, а другой – Азазелю»? Для чего оба раза повторяется слово «один»?
В этом разделе впервые в Торе упоминается слово «гораль» – «жребий». Да и в дальнейшем, когда появляется это слово, мы видим его только в устойчивом сочетании – «бросить жребий». Значение этого действия – подбрасывание кубика или монеты, его результат абсолютно никак не зависит от человека, это дело судьбы, удачи и воли Всевышнего. Как, например, при делении земли Израиля на уделы колен: «И бросал Йеошуа жребий».
В нашем же отрывке сказано иное: «И положит им Аарон жребий». При бросании монеты или кубика жребий достаётся одному – тому, кому он выпадает. Здесь же жребий получают оба – поэтому это слово и появляется дважды. Оно в равной степени относится к обоим животным. У каждого свой жребий, и каждый получает его для себя.
«Судьба» – это второе значение слова «гораль». Не игра случая, а предопределение, удел, доставшийся человеку в этой жизни.
У каждого из этих двух жертвенных животных – своя судьба: одному суждено было достаться в жертву Всевышнему, а второму – отправиться к Азазелю.
Правда, в Мишне (трактат Йома) рассказывается о ящичке, куда первосвященник опускал руку и извлекал таблички с надписями. На одной было написано: «Всевышнему», на другой: «Азазелю». Первосвященник вынимал таблички и возлагал их на козлов, стоящих справа и слева от него, дальнейшая их участь зависела от выпавшей им таблички. Это действительно напоминает бросание монеты. Однако простой смысл текста не содержит никаких указаний на этот ритуал; там говорится только о решении самого первосвященника. «И приведёт Аарон козла, на которого он возложил жребий для Господа, и принесёт его в грехоочистительную жертву». Эти слова Торы подтверждают предположение, что жертву выбирал Аарон. Если бы выбор делался при помощи монеты и кубиков, было бы сказано иначе: «…на которого выпал жребий для Господа». Тем не менее, следует подчеркнуть, что на практике, разумеется, следовали описанию Мишны – это закон, основанный на Устной Торе.
«Козёл же, для которого выпал жребий – Азазелу, пусть поставлен будет живым пред Господом, чтобы совершить через него искупление, для отправления его к Азазелю в пустыню».
Упоминая о том козле, которого отправляют Азазелю в пустыню, Тора трижды употребяет слово «живой». Это не может не вызывать удивления: почему именно того, кого посвящают ангелу смерти – Сатану, вновь и вновь называют «живым»? Ведь в пустыне этот козёл также будет умерщвлён, как и козёл, посвящённый Господу.
«Подведёт он козла живого. И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла». При этом козёл для Всевышнего нигде не назыавается словом «живой», так же, как и другие животные, которых приносят в этот день в жертву. Что означают повторения этого слова, ведь жизнь – это святость, а не скверна и смерть?
Интересно, что после того, как Аарон возлагает на козла для Азазеля грехи народа, слово «живой» применительно к нему больше не употребляется. «И признается над ним во всех беззакониях сынов Израилевых и во всех преступлениях их, во всех грехах их, и возложит их на голову козла, и отошлёт в пустыню. И понесёт козёл на себе все беззакония их в страну необитаемую, и да отправит он козла в пустыню».
Когда Аарон возлагает руки на голову козла, тот ещё называется словом «живой». Но сразу после того, как первосвященник признался над ним в грехах народа и возложил эти грехи ему на голову, это слово немедленно исчезает; затем животное называется только словом «козёл».
Видимо, в этом противопоставлении есть урок, который Тора хочет нам преподать.
Пока над козлом отпущения не тяготеют грехи народа Израиля, он называется «живой», несмотря на то, что ему выпал жребий «Азазелю». Это означает, что всё может быть исправлено. Даже если твоя судьба уже решена, и ты предназначен ангелу смерти, всё равно в твоих силах изменить приговор – молитвой и добрыми делами.
Но после того как на козла отпущения возлагаются грехи народа, он словно переходит на сторону сил скверны и не может быть назван живым, даже если ещё жив физически.
Поэтому «отведший козла к Азазелю должен помыть одежды свои и омыть тело водою, а затем можно войти в стан».
Несмотря на то, что козёл, отправленный к Азазелю, был живым, посланный осквернился прикосновением к нему. Ведь после того, как на него были возложены грехи, он уже считается мёртвым, следовательно, нечистым и несущим нечистоту. Живой злодей подобен мертвецу.
Козёл для Азазеля – единственное животное в Торе, которое становится нечистым, ещё будучи живым. У животных обычно нет грехов, и, в отличие от человека, к ним не применимо понятие скверны.
В конце нашего раздела приведены законы о запрещённых половых связях. «Не оскверняйтесь ничем этим, ибо этим осквернялись народы, которые я прогоняю от вас. И осквернилась земля, и Я взыскал с неё за вину её, и изрыгнула земля живущих на ней».
Мы видим, что грехи тоже оскверняют, что они передают нечистоту даже тем вещам, которые не могут, казалось бы, принимать нечистоту – например, земле. Впрочем, это иной вид скверны, отличный от тех, о которых мы читали до сих пор (от земли ты не можешь оскверниться настолько, чтоб твоя нечистота передавалась другим, и чтобы потребовалось омовение в микве). Речь в данном случае идёт об иной нечистоте –духовной, об осквернении нравственном. Слово «нечистота», «скверна», взятые из законов о нечистоте мёртвого или имеющего истечение, имеют здесь переносный, метафорический смысл.
И всё же понятие греха и нечистоты очень тесно связаны между собой. Грехи вскармливают силы скверны и укрепляют силы зла, особенно в тех местах, в которых присутствует святость. Человек, живущий в Эрец-Исраэль, на святой земле, наносит своими грехами урон её святости, способствует усилению нечистоты и причиняет гораздо больше вреда, чем народы мира, живущие в других странах.
Рассказ о Дне Искупления завершается словами: «И сделал он так, как повелел Господь Моше». В этой связи возникает вопрос, кто именно имеется в виду под местоимением «он»? Казалось бы, это должен быть Аарон; ведь Господь передал ему законы Дня Искупления посредством Моше. Однако наш раздел относится к месяцу нисан – сразу же после возведения Скинии; до дня Искупления осталось ещё полгода, и за это время произойдёт много событий: Скиния будет собрана, и еврейский народ отправится в путь к стране Израиля, что будет описано в книге Бемидбар. Почему же здесь сказано, что Аарон исполнил то, что было ему повелено?
Можно предложить два ответа на этот вопрос. Не исключено, что стих относится к будущим событиям – Аарон «сделал так, как повелел Господь Моше» не в тот момент, когда было дано это повеление, а впоследствии, служа в Скинии на протяжении сорока лет скитаний по пустыне. Вторая возможность состоит в том, что имеется в виду сам Моше, который передал Аарону все законы Дня Искупления, как было ему велено Богом. Тем не менее, строение обсуждаемого стиха указывает на первый вариант ответа как наиболее вероятный.
После изложения законов, относящихся к высшей ступени святости – День Искупления и служение первосвященника, вступающего в Святая Святых, Тора переходит к законам, помогающим достичь этой ступени. Она начинает с запретов, как сказано «Беги от зла…» (Псалмы, 34:15) – то есть тех из них, что относятся к области «отдаляйся от зла»; лишь после этого раздел «Кдошим» доходит до повелений, о которых сказано «…и твори добро…» (там же).
Писание начинает с запрета, относящегося к поколению пустыни: им было запрещено питаться мясом (согласно буквальному пониманию текста, речь идёт о мясе всех животных), если это не является частью принесения мирной жертвы в Скинии: после окропления жертвенника кровью и воскурения тука, владелец жертвы и его семья съедают оставшееся мясо в стане. Лишь после вступления в страну Израиля стало разрешено есть мясо, не совершая при этом жертвоприношения, как сказано: «Когда расширит Господь, Бог твой, предел твой, как Он говорил тебе, и ты скажешь: «поел бы я мяса», потому что душа твоя пожелает мяса, то сколько угодно душе твоей ешь мяса. Если далеко будет от тебя то место, которое изберёт Господь, Бог твой, для водворения имени Своего там, то зарежь из крупного и из мелкого скота твоего, который дал тебе Господь, как я повелел тебе, и ешь во вратах твоих по всему желанию души твоей» (Дварим, 12:20-21).
Этот запрет вызван стремлением отдалить евреев от сил скверны («отдаляйся от зла»), что является необходимым условием последующего приближения к святости. «И дабы не приносили более жертв своих козлам, которым они беспутно следуют». Дело в том, что в Египте было принято при забое скота в пищу оставлять кровь «козлам» – силам скверны, которые питаются от крови скота (см. комментарий Нахманида), для того чтобы получить от них способность колдовать и предсказывать будущее.
Поэтому на первой стадии отдаления от сил скверны потребовалось полностью запретить забой скота в пищу за исключением принесения мирной жертвы, и, таким образом, гарантировать прекращение языческой практики – чтобы никто не вздумал оставить приношение «козлам» и силам скверны. А принося мирную жертву, священники зарезали животное и кропили кровью жертвенник в Скинии, и святость Скинии ограждала от сил скверны.
Если же кто зарежет животное вне Скинии, «…кровопролитием будет считаться это тому человеку: кровь пролил он, и истребится человек тот из среды народа своего». Кровь животного, которой не был окроплён жертвенник, считается пролитой кровью этим человеком. И по этой же причине запрещено приносить животное, зарезанное во дворе Скинии, в жертву всесожжения за её пределами: из-за опасения, что эта жертва будет принесена не Господу, а силам скверны.
В нашем разделе Тора запрещает есть кровь животных: «Потому что душа тела – в крови, и Я предназначил её вам для жертвенника, на искупление душ ваших, кровь, – она душу искупает». Таким образом, употребляющий кровь в пищу словно поглощает душу животного (поскольку животная душа порождает страсти у человека), которая должна вознестись к Господу на жертвеннике при совершении воскурений, и лишь тогда сможет очиститься. А кровь дикого животного или птицы, которой не окропляют жертвенник, заповедано покрывать землёй – чтобы ей не воспользовались для языческого обряда в качестве поддержки сил скверны.
Поэтому Тора заповедует удаляться от падали. Съевший падаль чистой птицы, становится нечистым до вечера и должен совершить омовение в микве и выстирать одежду, которая также воспринимает соответствующий вид нечистоты. А тому, кто не очищается от скверны, трудно достичь святости.
Далее наш раздел переходит к последней части запретов категории «удаляйся от зла», необходимых для исполнения повеления «будьте святы», с которого начинается раздел «Кдошим». Древние Египет и Ханаан были известны крайней половой распущенностью. Тора ограничивает допустимые половые связи, а поскольку они могут быть вызваны влиянием окружающей среды, Господь запрещает следовать законам неевреев: «По уставам их не ходите». При этом Писание подчёркивает, что Божьи заповеди – это источник жизни: «Человек будет жить ими. Я Господь». В отличие от смерти, которая связана с силами скверны, настоящая жизнь – это жизнь в святости, ибо только тогда человек действительно далёк от смерти духовной и физической.
Поэтому говорится: «Я – Господь». Господь, который живёт и существует, а народ Израиля живёт, прилепляясь к Всевышнему и к Божественной святости, что достигается преимущественно посредством обуздания человеческих страстей.
Этим объясняется приведение здесь перечня родственников, половые связи с которыми запрещены. Следует отметить, что в условиях совместного проживания родственных кланов, отсутствие этого запрета сделало бы многих женщин лёгкой добычей и внесло бы в семейную жизнь атмосферу разврата и скверны.
Однако и на разрешённые половые отношения накладываются определённые ограничения: например, запрет на супружескую близость во время месячных. Это позволяет сдерживать неконтролируемые порывы страсти и наделять святостью отношения между супругами, которые принимают характер взаимной отдачи. Вписывая плотские страсти в рамки законов Торы, согласно сказанному: «Во всех путях твоих познавай Его, и Он выправит стези твои» (Притчи, 3:6), – человек учится подчинять свой эгоизм воле Небес. Эти самоотверженность и отдача привносят святость в плотское бытие.
Перечень запрещённых половых связей прерывается запретом, казалось бы, не имеющим отношения к теме: «И из семени твоего не давай проводить пред Молохом, и не оскверни имени Бога твоего. Я Господь».
Эта заповедь помещена после запретов на связь с женщиной во время месячных и прелюбодеяние, перед запретами на гомосексуальные связи и скотоложество. Встаёт вопрос: каким образом связаны между собой запрет извращенных взглядов, находящих свое выражение в язычестве, с запрещением ряда пороков? И почему из всех языческих религий Тора особо останавливается именно на культе Молоха?
В этой связи следует обратить внимание на последние четыре из запрещённых связей, которые отличаются от предыдущих. В то время как связи между близкими родственниками приводят к рождению детей, четыре последние вида не содержат в себе элемента отдачи, жертвования своими интересами ради продолжения рода.
Половая связь во время месячных не может привести к зарождению новой жизни. Прелюбодеяние чревато тем, что родившийся в результате ребёнок не будет знать, кто его отец, и это подорвёт самые основы семейных отношений. Поэтому в данном случае продолжение рода разрушительно. Не случайно именно за вышеупомянутыми заповедями приведён запрет на культ Молоха, в жертву которому родители приносили младенцев. Таким образом, задним числом оказывается, что супружеские отношения, приведшие к появлению новой жизни и, казалось, содержавшие в себе элемент отдачи ради будущих поколений рода человеческого, были направлены на принесение будущего ребёнка в жертву интересам родителей. Этим культ Молоха выделяется среди прочих языческих религий, а потому в связи с ним сказано: «И не оскверни имени Бога твоего. Я Господь».
Волею Всевышнего, супружеские отношения как таковые предназначены для того, чтобы приводить детей в этот мир, и служат продолжению человеческого рода. Поэтому, когда появление ребёнка на свет служит культу Молоха, половая связь, приведшая к его зачатию, словно становится задним числом извращённой. Поэтому данная заповедь приведена среди запретов на половые связи, при которых продолжение рода вовсе невозможно или носит извращённый характер. Вслед за этим изложены запреты на гомосексуальные связи и скотоложество, которые также не могут привести к появлению новых поколений и не заключают в себе элемент отдачи ради выполнения воли Всевышнего – продолжения человеческого рода. Поэтому сказано именно: «И из семени твоего не давай проводить пред Молохом», – а не «из детей твоих»: здесь акцентируется зачатие ради порочной цели.
Раздел завершается предостережением избегать этих пороков, которые являются мерзостью перед Господом и отдаляют человека от святости, не позволяя ему приблизиться к Всевышнему: «Соблюдайте же закон Мой, чтобы не поступать по мерзким обычаям, по которым поступали прежде вас, дабы не осквернялись ими. Я Господь, Бог ваш».
Народы, населявшие Ханаан, не только совершали эти мерзости, оскверняя эту землю, но возвели их в категорию закона. Низменные страсти стали социальной нормой, подобной содомским законам. Именно поэтому их «изрыгнула земля», предназначенная для святости и не переносящая скверны. Поэтому Тора противопоставляет скверну и пороки семи народов Ханаана, силам святости: «А вы соблюдайте уставы Мои и законы Мои, и не делайте ничего из этих мерзостей».
2022
В нашей недельной главе дважды, в разных контекстах, упоминаются «косматые» (сэирим). Сначала говорится о двух косматых козлах Йом Кипура, на которых возлагают жребии – к Господу и к Азазэлю – и оба они разными путями искупают грехи сыновей Израиля. А в другом месте «косматые» упомянуты совсем по другому поводу – они были объектами поклонения, которым евреи служили в Египте: «И дабы не приносили более жертв своих косматым бесам, за которыми они блудно ходят» (Ваикра, 17:7).
О Эсаве также сказано, что он был косматым «как волосяной плащ» (Берешит, 25:25), поселился на Косматой горе (горе Сэир) – «Эсаву во владение отдал Я гору Сэир» (Дварим, 2:5), и стал вечным врагом Яакова.
И когда братья Йосефа продали его в рабство, они зарезали косматого козла и окунули рубашку Йосефа в его кровь, чтобы ввести в заблуждение своего отца.
Из всего этого мы видим, что «косматый» символизирует силы нечистоты, противоположные силам святости. И действительно, царство Греции и её языческая культура, от которой на протяжении многих поколений, вплоть до наших дней, исходила наибольшая опасность для духовного наследия Израиля, представлена в книге Даниэля косматым козлом – «А козёл косматый – царь Греции…» (Даниэль, 8:21).
И поэтому вызывает недоумение тот факт, что именно косматый козёл был избран для искупления грехов народа Израиля, как в Йом Кипур, так и во все праздники, о которых в Торе сказано, что следует принести «одного косматого козла в жертву очистительную» (Ваикра, 23:19; Бемидбар, 28:15; 29:5 и др.). И именно он является жертвой, искупающей грехи, а не жертвой всесожжения или мирной жертвой, которые не связаны с грехами.
Можно сказать, что это выражает идею, появляющуюся в книге Шмуэля, там, где говорится об одном из военачальников царя Давида, Бнаягу бен Йегояда, который сражался с египтянином – «И Бнаягу, сын Йегояды, сын мужа храброго, знаменитый подвигами своими, из Кавцеэля… Он же убил одного египтянина, человека видного; а в руке у того египтянина было копьё, и подошёл он к нему с палкой, и вырвал копьё из руки египтянина, и убил его собственным его копьём» (Шмуэль II, 23:20-21).
Отсюда мы видим, что для борьбы со злом иногда необходимо пользоваться его собственным оружием. И поэтому именно косматые козлы, представляющие силу нечистоты, служат важным средством очищения грехов народа Израиля в Йом Кипур и другие праздники.
У каждой медали есть две стороны. Этот принцип демонстрирует и служба Йом Кипура, о которой говорится в нашей главе, и предшествующее ей упоминание о смерти двух сыновей Аарона, чрезмерно приблизившихся к святости – «И говорил Господь Моше после смерти двух сыновей Аарона, когда они приблизились к Господу и умерли» (Ваикра, 16:1). Как силы нечистоты могут быть использованы для противоположной цели, так и излишнее приближение к святости может привести к противоположному результату.
Поэтому в Йом Кипур берут двух козлов – один идёт к Господу, а второй идёт в пустыню к Азазелю – «жребий один к Господу, а жребий другой к Азазелю» (там же, 16:8). Слово עזאזל («Азазель») можно представить как два отдельных слова – עז («козёл») и אזל («ушёл» на арамейском языке), то есть козёл уходит в своё естественное место – в пустыню, в необитаемую землю, где скачут косматые бесы, как сказано: «И Вавилон, краса царств… будет как Сдом и Амора, низверженные Богом… И будут жить там звери пустыни… и поселятся там страусы, и косматые бесы будут скакать там» (Йешаягу, 13:19-21).
В конце нашей главы говорится о запрещённых половых связях. С одной стороны, связь между мужчиной и женщиной, состоящими в браке, может стать вершиной святости и близости к Богу. (Поэтому отношения между Богом и народом Израиля описываются в ТаНаХе в аллегорической форме, как брак между мужчиной и женщиной. Пример – Песнь Песней.) Поэтому, при вступлении в брак, мужчина выполняет посвящение женщины, буквально «освящает» её.
С другой стороны, следует также знать, к кому можно приближаться, а к кому нельзя, поскольку неуместное сближение может стать нарушением запрета. На первый взгляд, близость с родственницей, к которой человек уже испытывает природную любовь, могла бы быть более естественной. Почему же такие браки запрещены и человек вынужден искать себе жену вне своей семьи?
Качество доброты, от которого проистекает качество любви, тоже должно иметь ограничивающие рамки и сдерживающие механизмы, не допускающие бесконтрольной страстности, как в случае с сыновьями Аарона, которые должны были обуздать свои эмоции и не приближаться к Богу чрезмерно. Поэтому в нашей главе о запрещённых связях сказано: «Никто ни к кому из родственников по плоти не приближайтесь, чтобы открыть наготу» (Ваикра, 18:6).
Говоря о запрещённой связи между братом и сестрой, Тора использует выражение «это хесед» (буквально «доброта»), хотя, на первый взгляд, слово «доброта» здесь неуместно, поскольку оно имеет положительную коннотацию. Но, как мы уже объяснили, у доброты тоже должны быть определённые ограничения. Без таких ограничений доброта превращается в нечистоту – «И если кто возьмёт сестру свою, дочь отца своего или дочь матери своей, и увидит наготу её, и она увидит наготу его, то это хесед (доброта); да будут они истреблены пред глазами сынов народа их. Наготу сестры своей он открыл: грех свой понесёт он» (Ваикра, 20:17).