1.
Раздел открывается словами: «Сочти поголовно также сынов Гершона», – а заканчивается описанием даров и жертвоприношений глав колен. Этот раздел является наиболее длинным из всех разделов Торы: он насчитывает сто семьдесят шесть стихов.
Корень слова, давшего название всему разделу, насо (נשא), – «нун-син-алеф» – встречается в нём в различных значениях.
Первое, уже упомянутое, – подсчёт: «Сочти (נשא) поголовно также сынов Гершона… От тридцатилетнего возраста и выше, до пятидесятилетнего возраста, исчисли их».
Второе – ноша и перемещение грузов: «Они должны носить (ונשאו) покровы Скинии и шатёр соборный… По словам Аарона и сынов его да будет вся служба сынов Гершоновых при всяком ношении (משאם) и при всякой их работе».
Третье – начальник, глава, правитель: «Подошли начальники (נשיאי) Израиля».
Четвёртое – приязнь, прощение – упоминается в нашей главе в той формулировке, которой священники благословляют народ: «Да обратит (ישא) Господь к тебе лик Свой и помилует тебя».
В начале раздела возникает вопрос: почему он начинается с обязанностей семейства Гершон и не начался ещё с семейства Кеата, обязанности которых изложил Моше в конце предыдущего раздела? И почему произошёл разрыв между двумя семьями и разделение на две отдельные семьи, ведь это та же тема, что и служение левитов от тридцатилетнего до пятидесятилетнего возраста, которым велено нести Скинию при переходах, и почему они были разделены на два отдельные раздела?
Возможно, разница заключается в том, что семейству Кеата повеление Всевышнего было дано посредством Моше и Аарона, тогда как семействам Гершона и Мерари в нашем разделе повеление дано только посредством Моше. И, как мы объяснили в предыдущем разделе, это было связано с тем, что служение сыновей Кеата было связано с Аароном и его сыновьями: те должны были сначала упаковывать все священные принадлежности в Скинии, и только потом входили сыновья Кеата, чтобы нести уже упакованные вещи.
Другое отличие состоит в том, что семейство Кеата служило под началом Элазара, который отвечал за священные принадлежности Скинии. «А порученное Элазару, сыну Аарона-священнослужителя – елей светильный… порученное – вся Скиния и всё, что в ней из Святилища и его принадлежностей», а также он был главой над главами левитов – «А старший над предводителями (колена) Леви – Элазар, сын Аарона-священнослужителя; назначение блюстителей порученного в Святилище». В то время как сыновья Гершона и Мерари служили под началом Итамара – «Это служение семейств сынов Гершона при шатре собрания, и поручение им через Итамара, сына Аарона-священника. … Это служение семейств сынов Мерари, что до всего их служения при шатре собрания через Итамара, сына Аарона-священника».
Ещё одна разница между семейством Кеата и семействами Гершона и Мерари проявляется в конце нашего раздела, где говорится о дарах глав колен, которые вместе с животными для жертвоприношений привели шесть крытых повозок и двенадцать быков. И Господь повелел Моше отдать эти повозки и этих быков семействам Гершона и Мерари для перевозки Скинии, но не сынам Кеата, которые на плечах переносили священные принадлежности и потому не получали повозок и быков. «Две повозки и четырех быков дал он сынам Гершона по их служению. И четыре повозки и восемь быков дал сынам Мерари, по их служению под началом Итамара, сына Аарона-священнослужителя. А сынам Кеатa не дал (ничего), ибо служение при святыне на них, на плечах нести будут».
Таким образом, хотя сыны Кеата несут ковчег завета на своих плечах, но ковчег несёт его несущих, и поэтому слово «насо» применительно к сыновьям Кеата употреблено в значении вознесения. В то время как в контексте деятельности семейств Гершона и Мерари его доминирующее значение – это несение: ведь они занимались перемещением внешних элементов Скинии.
Главы колен Израиля – это не просто номинальная служебная обзанность. На самом деле их роль – нести народ на своих плечах, и это тяжкое бремя, и, как говорит Моше Рабейну в следующем разделе: «Почему Ты содеял зло рабу Твоему и почему не обрёл я милости в глазах Твоих, чтобы возложить бремя всего народа этого на меня! Я ли в недрах моих носил весь этот народ и я ли породил его, чтобы Ты сказал мне: неси его в лоне твоём, как пестун носит младенца… Не могу я один нести весь этот народ, ибо слишком тяжело для меня» (Бемидбар, 11:11-14).
И теперь, после того, как были даны указания левитам, отвечающим за Скинию, завершилось обустройство сынов Израиля вокруг Скинии – воинства Всевышнего, подразделяемого на три стана: внешний стан народа Израиля, упорядоченный в соответствии с расположением флагов, стан левитов вокруг Скинии, и, наконец, в центре – сама Скиния, стан Божественного присутствия.
Поэтому здесь Моше получает заповеди об удалении нечистых за пределы стана – «Повели сынам Израиля, чтобы выслали из стана всякого прокажённого и всякого слизеточивого, и всякого, ставшего нечистым от усопшего. … И сделали так сыны Израиля, и выслали тех вон из стана».
Святость появилась после того, как были установлены порядок и структура, ради неё необходимо отдалить нечистоту, так как святость и нечистота не могут находиться в перемешанном состоянии. И по этой причине толпа иноплеменников («эрев рав»), не включённая при подсчёте в число сыновей Израиля и не поделённая на воинства с флагами, осталась позади, вне стана.
Таким образом, с одной стороны, у нас есть колено Леви, включающее священников (они вошли в число потомков Кеата), наиболее приближённое к Скинии Бога. Колену Леви противопоставляются нечистые – прокажённый, слизеточивый и нечистый от усопшего. Их высылают за пределы стана (прокажённого – за пределы стана Израиля, слизеточивого – за пределы стана левитов, а нечистого от усопшего – за пределы стана Божественного приутствия).
В связи с этим Тора приводит закон о человеке, который украл у другого и дал ложную клятву, что не крал (хотя такой закон уже встречался в разделе «Ваикра»), а также отрывок о краже у пришельца и о дарах, передаваемых священникам. Ведь человек, отдалившийся от Бога, извращённо воспользовавшийся его Именем для дачи ложной клятвы и отрицавший факт совершённой им кражи, может исправиться, вновь приблизиться к Всевышнему и даже войти в стан Божественного присутствия. Для этого он должен принести Богу повинную жертву, покаяться в грехе и заплатить стоимость украденного, прибавив к ней пятую часть. А в случае кражи у пришельца, который уже умер, не оставив наследников, эту сумму ему следует передать священнику. И здесь происходит встреча человека, отдалившегося от Бога, со священником, приносящим (буквально «приближающим») повинную жертву Богу.
Евреи могут приблизиться к стану Божественного присутствия, принеся в Храм первые плоды («бикурим»). Их получает служащий там в это время священник. Священник также получает долю от приносимых в Храм жертв – части от мирной, благодарственной, грехоочистительной и повинной жертвы достаются священнику и предназначаются ему в пищу.
Помимо этого, обычный еврей отдаёт священнику большую труму, при этом он сам может выбрать, какому священнику её отдать. «Посвящения каждого принадлежат ему; если же человек отдаст что-либо священнику, то это принадлежит священнику». [Левиты отделяют священникам десятую часть полученной от евреев десятины (Бемидбар, 18:26-28).]
Эта встреча между обычным евреем и священником, помимо того, что она позволяет обеспечить священника пропитанием, является точкой соприкосновения будничного мира и мира святости и оказывает влияние на обычного еврея, побуждая его освящать свою повседневную жизнь.
Эта идея «отдаления и приближения» нашла своё отражение и в последующих разделах Торы, посвящённых женщине «сота», подозреваемой в измене мужу, и назорею – человеку, принявшему на себя ряд ограничений. В первом разделе про заподозренную в измене сказано: «И извращённо воспользуется им». (Эти слова напоминают предыдущий отрывок о краже у пришельца, где тоже сказано «извращённо воспользовался»). [Запрещённая близость отдаляет изменившую жену от Бога]. А во втором разделе, посвящённом назорею, мы видим обратное. [Здесь отдаление от вина и нечистоты приближает назорея к Богу]. Написано: «Даст обет назорейства, чтобы посвятить себя в назореи Господу». Значение слова «назорей» (НаЗиР) – «отдаление». Это же слово со значением «отдаление» встречается в стихе «И отдаляйте сынов Израилевых от нечистоты их…» (Ваикра, 15:31). «И отдаляйте» – (веhиЗаРтем). Назорей даёт обет отдалиться от вина, а также от скверны мёртвого тела. Благодаря этому отдалению он приближается к Богу, к Его святости и удостаивается «венца Бога на голове своей». В слове «венец» (НеЗеР) такой же корень, как в словах «назорей» и «отдаление», но при этом у слова «венец» есть и другое значение – корона царства и святости. Венец носит первосвященник – «И сделали пластинку к священному венцу из чистого золота, и начертали на ней письменами печатной резьбы: «Святыня Господня» (Шмот, 39:30).
2.
Итак, Тора подробно рассматривает вопрос о жене, заподозренной в неверности, «сота». Здесь использовано слово «тисте» – «уклониться»: «Каждый человек, жена которого уклонится и нарушит верность ему». Корень «син-тет-hей» появляется в седьмой главе книги Мишлей: «Да не уклонится сердце твоё на пути её, не блуждай по стезям её», в значении «совратиться с прямого пути», «соблазниться грехом». И там же, глава 4: «Не вступай на стезю нечестивых… избегай его, не проходи по нему, уклонись от него и пройди мимо», то есть, отойди от пути нечестивого и обойди вокруг, чтобы не наткнуться на грех. Итак, здесь идёт речь о замужней женщине, которая уклонилась от прямого пути верности мужу и изменила ему с другим. Этот корень напоминает название места Шитим, где народ Израиля согрешил, предавшись разврату с дочерьми Моава: «И жил Исраэль в Шитиме, и начал народ блудодействовать с дочерьми Моава» (Бемидбар, 25:1). В то же время Скиния, воплощение святости, и даже сам ковчег завета, сделаны из древесины шитим – акации: «И пусть сделают ковчег из дерева шитим… И обложишь его чистым золотом…» (Шмот, 25:10-11). И стол для хлебов приношения, и золотой жертвенник, и столбы и брусья Скинии – все это сделано из дерева шитим. Вся разница между этими корнями – в точке, которая в корне слова «сота», «син-тет-hей», расположена над первой буквой слева, превращая её в «син», а в корне слове «шитим», «шин-тет-hей», – над первой буквой справа, и тогда она читается как «шин».
На первый взгляд, непонятно, почему, если выясняется, что заподозренная в неверности жена в действительности не изменяла мужу с другим, она заслуживает благословения: «Останется она невредимою и будет оплодотворяема семенем». Ведь она уединялась с чужим мужчиной, к которому её возревновал муж, и поступала вопреки его просьбе не уединяться с ним. И даже если она не дошла до прямой измены, чем же она заслужила награду? К тому же, в нашем разделе подчёркнуто, что возможны два варианта развития событий: «И найдёт на него дух ревности, и будет он ревновать жену свою, а она осквернилась; или же найдёт на него дух ревности, и будет он ревновать жену свою, а она не осквернилась». Эти варианты как бы противопоставлены, хотя, казалось бы, и в том случае, если прямой измены не было, жена виновна в том, то ослушалась мужа и уединилась с человеком, вызвавшем в нём ревность.
Наше недоумение усиливается, когда мы читаем о ритуале проверки, которой эта женщина подвергалась в Храме: все эти заклятия, стирание Имени Всевышнего в горькую воду, подведение женщины к жертвеннику для вознесения жертвы.
Эта женщина пошла против прямого предупреждения мужа, даже если и не изменяла ему до конца. За что же она удостаивается такой чести – приближения к жертвеннику?
То, что происходит с этой женщиной в Храме, очень напоминает процесс очищения прокажённого на восьмой день. Он также приближается к святости после того, как был отдалён от неё, будучи изгнан за пределы стана и изолирован, с растрёпанной головой и в порванной одежде. Так же и в случае с заподозренной в неверности – её волосы распущены, а согласно Мишне (Сота, 7а): «Священник хватает её за одежду, и если порвалась – порвалась, и если распустилась – распустилась, пока не обнажит её сердце и отведёт её волосы».
Так же, как в начале ритуала очищения прокажённого фигурирует вода в глиняном сосуде, в которую стекает кровь зарезанной птицы (этой смесью кропят прокажённого), так и при проверке «соты» используется глиняный сосуд со святой водой, в которой земля с пола Скинии.
В комментарии к книге Ваикра, обсуждая очищение прокажённого, мы заметили, что оно являет собой встречу самого отверженного и нечистого человека в народе Израиля с самым святым и приближённым к Всевышнему – священником. Эта встреча происходит в самом святом месте – в Храме. Так же и отдалённая, казалось бы, отверженная женщина – «сота» встречается в святом Храме со священником, и именно этот святой человек проводит церемонию, в процессе которой поит её горькой водой, а также возносит из её рук «жертву ревности», так же, как он поступал с жертвами, принесёнными прокажённым.
Это служит ответом на недоумение, возникающее в результате приказа, данного в нашем разделе ранее, относительно необходимости отправлять нечистых, и в первую очередь прокажённых, за пределы стана: «Повели сынам Израиля, чтобы выслали из стана всякого прокажённого и всякого слизеточивого, и всякого, ставшего нечистым от усопшего». Но если уже в разделе «Тазриа» сказано: «Все дни, доколе на нём язва, он будет нечист; нечист он, – отдельно должен он жить, вне стана жилище его» (Ваикра, 13:46), зачем понадобилось повторять это здесь?
Как мы объяснили, существует соответствие между историей «соты» в нашем разделе и ситуацией с прокажённым. И теперь указание об изоляции прокажённого повторяется и здесь, чтобы показать, что и для самых отлучённых и презираемых есть возможность исправить положение, взойти к самому святому месту и вновь приблизиться к Всевышнему.
После законов о женщине, заподозренной в супружеской неверности, Писание излагает законы назорея. В этом случае также описан особый ритуал. Отметим, что именно для прокажённого, заподозренной в измене женщины и назорея разработаны особые ритуалы, позволяющие им вступить на сакральную территорию и приблизиться к средоточию святости. Особые указания назорею выражены в словах: «И острижёт назорей у входа Скинии собрания голову назорейства своего, и возьмёт волосы головы назорейства своего, и положит на огонь, который под мирною жертвою». Специфика жертвоприношения назорея состоит в том, что он должен принести корзину опресноков, а священник получает не только грудину и голень, но и сваренное плечо жертвенного животного.
Однако если для прокажённого и заподозренной в неверности ритуал служил приближению к святости заблудших, в случае назорея налицо прямо обратная ситуация. Простой человек, став назореем, достигает того же уровня святости, что и первосвященник: «Во все дни, на которые он посвятил себя в назореи Господу, не подходить ему к человеку умершему. Из-за отца своего и матери своей, из-за брата своего и сестры своей, даже из-за них да не нарушит он чистоты своей по смерти их, ибо венец Бога на главе его. Во все дни назорейства своего свят он Господу». Подобный запрет существует применительно только одного ещё человека – первосвященника: «И ни к какому умершему не должен он подходить, отцом и матерью своею да не осквернит себя» (Ваикра, 21:11). Также и запрет пить вино устанавливает параллель между назореем и священниками. Ведь Аарону и его сыновьям было сказано: «Вина и шейхара не пей ни ты, ни сыны твои с тобою, когда входите в шатёр собрания, дабы не умерли; это устав вечный в роды ваши…» (Ваикра, 10:9). Запрет назорея даже строже, чем запрет первосвященника: последнему запрещено только пить вино и спиртные напитки, да и то исключительно перед служением в Скинии или Храме, в то время как первый не может даже есть виноград.
Специфическая особенность ритуала жертвоприношения назорея состоит и в том, что тот приносит жертвы в конце своего назорейства – периода особой близости к Господу. После сожжения его волос на огне под мирной жертвой и совершения ритуала вздымания опресноков, сваренного плеча, грудины и голени, назорей вновь становится рядовым человеком, возвращаясь к среднему – то не особая близость к святости, отличающая священников, но и не удалённость прокажённого и заподозренной в измене: «Может назорей пить вино».
Теперь можно попытаться ответить на вопрос, почему женщина, уединявшаяся с мужчиной, вопреки предостережению мужа, сделанному ей при двух свидетелях, и потому заподозренная в неверности, удостаивается особой близости к Господу. Дело в том, что, хотя она и согрешила, подвергнув себя тяжкому испытанию, она все-таки устояла и не поддалась искушению. Поскольку она встречалась с мужчиной наедине, её стойкость была вызвана только её внутренними чувствами и богобоязненностью, не внешними факторами. Этим она не только искупила свой грех уединения с мужчиной, но и удостоилась очищения и благословения потомством, даже если до сих пор была бесплодной. Ибо чем сильнее искушение, тем больше награда тому, кому удаётся ему противостоять. Поэтому заподозренная в неверности, но не согрешившая вступает в сакральную зону и подходит ближе к святилищу, чем все остальные женщины, которые не подверглись подобному испытанию.
Следует обратить внимание и на то, что ритуал испытания заподозренной в неверности женщины носит публичный и подчёркнуто унизительный характер: распущенные волосы, распоротые одежды. Это публичное унижение окончательно искупает грех уединения с чужим мужчиной, так что выстоявшей в испытании теперь ничто не мешает получить награду: «Будет очищена она и будет оплодотворяема семенем».
Писание противопоставляет две эти темы: с одной стороны, женщина, добровольно поставившая себя в положение серьёзного испытания, с другой – назорей, который, напротив, стремится всячески избежать испытания и как можно дальше удалиться от возможных искушений; поэтому он принимает на себя запрет пить вино и спиртное и даже есть виноград. Назорей также не бреется и отпускает волосы с тем, чтобы избежать искушений, к которым может привести красота.
«Сота» – это женщина, которая отведала вино, чтобы ей легче было изменить мужу, и скрылась ото всех с другим мужчиной. Дальше её судьба могла развиваться по-разному: она либо пала, либо в последний момент остановилась и не пересекла черту. В отличие от неё, назорей, как это ни парадоксально, может согрешить именно в результате своего стремления удалиться от греха, принимая на себя дополнительные ограничения: «Если же умрёт кто при нём внезапно и осквернит он главу назорейства своего… и искупит его (священник) от греха из-за усопшего». Здесь говорится о грехе именно потому, что если бы этот человек не принимал на себя обетов назорейства, ему не был бы запрещён контакт с нечистотой мёртвого тела, и это не было бы грехом. Таким образом, ситуация греха создаётся именно принятием на себя обетов назорейства, и неудивительно поэтому, что назорею, чтобы очиститься, надо принести жертву повинности.
Таким образом, перед нами две противоположные крайности. С одной стороны, заподозренная в неверности добровольно поставила себя в положение испытания и крайнего риска и слишком приблизилась к скверне. С другой, назорей, который заходит слишком далеко в своём стремлении избежать всякого испытания и риска оскверниться. Поэтому о назорее сказано: «Венец Бога его на главе его». Слово «венец», НеЗеР, с одной стороны означает торжественный головной убор, подобный короне, а с другой указывает на удаление и отделение: ведь тот, кто возвышается над всеми, оказывается и отделённым от них.
Подобным образом заподозренная в неверности – замужняя женщина. Брак ограждает женщину от всех мужчин, кроме мужа, он возвышает её, но вместе с тем является и определённым бременем. Две эти составляющие брака неразрывно связаны друг с другом. Женщина, которой невмоготу нести это бремя и которая решает сбросить с себя ограничения и уединиться с чужим мужчиной, рискует падением. И если то, что некогда возвышало её, теперь столкнёт её в пропасть, то горькая вода поразит её чрево – символ грядущей жизни. Если же ей удастся в последний миг удержаться от падения и она продолжит нести бремя замужества, «будет очищена она и будет оплодотворяема семенем» (даже если она была бесплодна).
Интересно, что в описании всех этих случаев встречается корень «пэй-реш-айн». О прокажённом сказано: «…голова его да будет растрёпана…» (ПаРуА) (Ваикра, 13:45), а о священниках говорится: «И сказал Моше Аарону и Элазару, и Итамару, сынам его: волос ваших не отпускайте…» (аль тиФРАу) (Ваикра, 10:6). И про Аарона-первосвященника сказано в связи с грехом золотого тельца: «И увидел Моше народ, что он развращён (ПаРуА), что развратил (ПаРА) его Аарон на посрамление пред врагами их» (Шмот, 32:25). Подобно этому сказано о заподозренной в неверности: «И распустит (ПаРА) волосы жены», а о назорее: «Должен он отпускать (ПеРА) волосы на голове своей».
Вместе с тем, почти во всех этих случаях упоминается и бритьё (глагол с корнем «гимел-ламед-хет»). Так, у пророка Йехезкеля (44:20) сказано о священниках: «И головы своей они не должны брить и не должны отпускать волос, а пусть непременно стригут головы свои». А о прокажённом в процессе очищения написано: «А очищаемый омоет одежды свои и обреет все волосы свои, и станет чист… обреет все волосы свои, голову свою, и бороду свою…» (Ваикра, 14:8-9). А о назорее говорится в нашем разделе: «Если же умрёт кто при нём внезапно, и осквернит он голову назорейства своего, то он должен обрить голову свою в день своего очищения». «И обреет назорей у входа шатра соборного голову назорейства своего, и возьмёт волосы головы назорейства своего и положит на огонь, который под жертвой мирной».
О том, как следует поступать с остриженными волосами, говорится лишь по поводу назорея, совершающего обряд исполнения назорейства: волосы освящаются и должны быть сожжены на огне, который под мирной жертвой. Лишь назорей отращивал волосы во имя Неба, ради удаления от дурных побуждений. Потому именно его волосы освящаются, и они названы «венцом назорейства его».
3.
Воздаянием за тяжкую ношу служит благословение, которое дают священники. Это благословение положено всему народу, ибо весь народ принимает в этом участие, – как сказано в нашем разделе: «И всякое возношение из посвящений сынов Израиля, которые они приносят к священнику, принадлежит ему». Каждое слово этого благословения продиктовано Всевышним, – как сказано: «Так благословляйте сынов Израиля, говоря им».
Благословение включает в себя три уровня, первый наиболее слабый, третий – самый сильный. Первый уровень – это первая фраза, состоящая из трёх слов (на иврите – прим. ред.): «Благословит тебя Господь и охранит». Второй – это фраза из пяти слов: «Будет благосклонен к тебе Господь и помилует тебя», а третий из семи слов: «Будет благоволить к тебе Господь и пошлёт тебе мир», – это самое сильное пожелание из трёх, оно подобно благословению, данному Пинхасу бен Элазару: «вот, даю Я ему Мой завет мира» (Бемидбар, 25:12).
Судьям Израиля запрещено быть чересчур снисходительными или лицеприятствовать, – как сказано: «Не делайте неправды на суде; не будь снисходителен к нищему...» (Ваикра, 19:15), а также: «…Господь, Бог ваш, Он Бог богов и Владыка владык, Бог великий, сильный и страшный, который не лицеприятствует и мзды не берёт» (Дварим, 10:17). В этих строках употреблено то же слово, что и в благословении священников, которое мы перевели выше как «быть благосклонным». Однако следует обратить внимание, что в двух последних случаях это слово употреблено в другой грамматической форме, что меняет его смысл и возвышает его значение, превращая отрицательную коннотацию в положительную.
Слова благословения согласуются со сказанным далее: «Да произнесут имя Моё над сынами Израиля, и Я благословлю их», поскольку «мир» («шалом») – это одно из имён Всевышнего. Обратим внимание, что сказано «благословлю» (в первом лице), и не «благословен», и в стихе этом восемь слов, так что выстраивается числовой ряд: три–пять–семь–восемь. Как мы уже отмечали, «восемь» – это число, которое указывает на сверхъестественный, метафизический характер, и благословение Именем, которое будет произнесено НАД сынами Израиля, возносит их на этот уровень, и соответственно, обрезание, отличающее сыновей Израиля от других, также производится на восьмой день.
Предположение, что одно из имён Бога – это «мир», подтверждается сопоставлением этих строк, в которых после слов «пошлёт тебе мир» сразу же следует «да произнесут Моё имя над сынами Израиля». Иными словами, священники признесут имя Господа «мир» над сынами Изариля, благословляя их своим благословением, – как сказано о Пинхасе бен Элазаре: «дарую ему завет мира».
В благословении священников находит своё выражение близость между человеком и Всевышним: священники благословляют народ Израиля, представляющий всех людей, вслед за этим упоминается, что Всевышний благословляет их, и Его благословение служит источником для благословения народа.
Таким образом, наш раздел начинается с тяжкого бремени, несение которого ведёт к приближению к Богу, затем говорится об удалении тех, кто недостоин приблизиться, и о приближении далёких, и наконец, переходит к самым близким, черпающим силу для благословения народа в своей близости – священникам. Господь как бы «делегирует» им полномочия благословить в обмен на несение ими возвышающей их ноши, – благословение, которое ведёт к благосклонности (все эти слова – возвышение, ноша, благосклонность – в иврите однокоренные, с корнем «нун-син-алеф», – прим. перев.).
Раздел заканчивается рассказом о главах колен («неси» – тот же корень, «нун-син-алеф»), которые осознали, что обязанность главы – это тяжкая ноша, обременяющая их больше, чем других представителей народа. И поэтому они приносят свои дары в дополнение к тем, что были принесены рядовыми евреями: крытые повозки и быков, для перевозки частей Скинии, за что отвечают семейства Гершона и Мерари. Таким образом, главы колен принимают участие в несении Скинии вместе с левитами. Это происходит в период от начала месяца нисан и до освящения Скинии.
4.
И было, когда окончил Моше устанавливать Скинию и помазал её, и освятил её и все принадлежности её… Подошли начальники Израиля, главы отчих домов их, они же начальники колен, стоявшие над исчисленными».
В книге «Седер олам», посвящённой вопросам еврейской хронологии, составление которой началось во втором веке новой эры и, вероятно, продолжалось несколько веков, нет единого мнения касательно времени вышеупомянутого принесения жертв главами колен. То ли с первого по двенадцатое число месяца нисан, то ли с восьмого по девятнадцатое того же месяца. Во втором случае выходит, что жертвы глав колен приносились, в том числе, в Песах.
Тем не менее, согласно простому смыслу текста, эти жертвоприношения продолжались от начала месяца и до двенадцатого числа. Ведь в следующей главе приводится повеление Моше о проведении Песаха во втором году от Исхода, а также отрывок о Втором Песахе для тех, кто был нечист в первый.
Таким образом, Писание возвращается к прошлому: ведь до сих пор книга Бемидбар описывала второй месяц второго года, когда Моше и Аарон получили приказ исчислить сынов Израиля и левитов. Теперь же отрывок о главах колен возвращает нас в начало месяца нисан – первого месяца года.
В начале следующего раздела мы вновь окажемся во втором месяце, когда левиты приступили к служению. Затем мы вернёмся в первый месяц, когда будет дано установление Песаха. И возвратимся в двадцатое число месяца ияр – второго месяца – в начале пути к Земле Израиля.
Почему же Писание приводит здесь отрывок о главах колен, относящийся к книге Ваикра, посвящённой первому месяцу и построению Скинии?
Чтобы разобраться в этом, нам придётся обратить внимание на следующий стих: «Они же начальники колен, стоявшие над исчисленными».
Казалось бы, лишь в начале месяца ияр Всевышний избрал глав колен, как об этом сказано в начале раздела «Бемидбар». Да и выражение «стоявшие над исчисленными» станет актуальным только в начале ияра, когда сыны Израиля и левиты будут исчислены.
Каким же образом уже в предыдущем месяце приносящие жертвы начальники колен оказываются «стоящими над исчисленными»?
Далее. Упоминаемый у нас порядок приносящих жертвы полностью совпадает с походным порядком, которым строятся колена у флагов: первым Йеуда, последним Нафтали.
Но ведь и этот порядок будет установлен только через месяц, как же уже сейчас, в начале нисана, начальники выстроились будущим порядком?
Обратим внимание и на «шесть крытых повозок и двенадцать быков», которых приносят главы колен. Всевышний велит Моше передать эти дары левитам для служения «по роду службы их»: семействам Гершона и Мерари, перевозящим Скинию, но не сынам Кеата, которые носят священную утварь на плечах.
Но разве избрание левитов и разделение службы между ними не случится только через месяц после их исчисления? Стало быть, Моше было заранее поведано, каковы будущие обязанности семейств левитов и порядок глав колен.
Тогда становится понятно, почему отрывок о начальниках колен приведен здесь, а не на своём месте в книге Ваикра, вслед за постройкой Скинии: будь он приведен там, не было бы ясно, что за повозки и быков приносят начальники, и как это связано с левитами.
Лишь после разделов «Бемидбар» и «Насо», в которых сыны Израиля и левиты были сосчитаны и упорядочены в лагере, а семействам левитов был установлен для каждого специфический вид служения при Скинии, – лишь теперь можно понять сказанное о приношениях начальников и порядок их жертв. Поэтому данный отрывок и приведен именно здесь: теперь становится ясно, что Всевышний устанавливает порядок приносящих жертвы на основании будущих событий. Этим объясняется и то, что при описании жертвоприношений глав колен ничего не говорится о колене Леви: как станет известно позже, оно отделено от других и у него особое назначение.
И потому рассказ о приношениях глав колен завершается следующим стихом: «И когда Моше входил в шатер соборный, чтобы говорить с Ним, слышал он голос, говоривший ему над покровом, что на ковчеге откровения, между двумя херувимами, и Он говорил ему». Казалось бы, как это связано с жертвами начальников колен? И вообще, это уже было сказано в разделе «Трума» книги Шмот: «И буду Я открываться тебе там и говорить с тобою поверх крышки, из среды двух херувимов, которые над ковчегом откровения, обо всём, что буду заповедывать через тебя сынам Израилевым».
Но теперь все недоумения разрешаются! Этот стих призван объяснить, почему колено Леви не упомянуто, когда главы колен приносят свои жертвы: ведь левит Моше, глава всего народа Израиля, говорит с Творцом в Святая Святых! Нет чести выше, и колено Леви уже получило её сполна. К тому же, священнику Аарону с сыновьями, несущим ежедневное служение, чья близость (слово «жертвоприношение» на иврите происходит от корня со значением «близость» — прим. пер.) к Всевышнему и Скинии постоянна, незачем приносить дополнительную жертву вместе с остальными главами колен.
Так заканчивается этот наиболее длительный из всех разделов Торы. В нём идёт речь о наиболее тяжком – и вместе с тем, наиболее возвышающем – бремени. Поэтому, рассказывая о жертвоприношениях глав колен, Писание двенадцать раз повторяет одни и те же детали, а в завершение подытоживает все жертвы и дары, принесенные главами колен. На первый взгляд, это излишне. Но многочисленные повторы призваны передать высокую оценку Всевышним той непростой ноши, которая возложена на народ Израиля. Поэтому о каждом жертвоприношении рассказывается отдельно и заново, как будто перечисляют бриллианты. Поэтому евреи видят, что их глава Моше находится в непосредственном и тесном контакте с Всевышним, как сказано: «Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не загадками…» (Бемидбар, 12:8). Моше стоит выше всех прочих людей, но он возносится на этот уровень, лишь благодаря той ноше, которая возложена на народ Израиля, и в качестве представителя еврейского народа.
2022
Раздел начинается с подсчёта переносивших покровы Скинии мужчин в возрасте от 30 до 50 лет из рода Гершона, а заканчивается описанием приношений глав колен в честь установления Скинии. В частности, они предоставили быков и повозки, которые были переданы левитам из родов Гершона и Мерари, нуждавшимся в них для перевозки частей Скинии, в то время как левиты рода Кеата переносили священную утварь на плечах и потому не нуждались в повозках. Так связаны между собой начало и конец раздела. Однако в нём затрагиваются и темы, казалось бы, не имеющие никакого отношения к Скинии и её переносу: законы о подозреваемой в неверности жене и о назорее. Тем не менее, их углублённый анализ поможет понять, почему они рассмотрены именно в нашем разделе, в контексте рассказа о священной ноше, которая сама движет и возвышает тех, кто её несёт.
Подобно назорею, добровольно принимающему на себя дополнительные обязательства (как воздержание от вина и осквернения нечистотой мёртвого тела), женщина, выходя замуж, идёт на определённый риск: брак может стать для неё тяжким бременем (на иврите слово «нисуин» (брак) происходит от того же корня, «нун-син-алеф», что и слово «маса» (бремя) и слово «насо», которым назван раздел), и её станут одолевать мысли об измене. Причём, и назорей, и замужняя женщина рискуют пасть куда ниже той ступени, на которой находились вначале – до замужества или до принятия на себя обетов назорея. Быть может, они поступают неразумно: ведь, не принимая на себя дополнительных обязательств, они не подвергались бы опасности их нарушить и изменить своему слову? Вместе с тем, тогда они не имели бы шанса достичь более высокого уровня: это позволяет только принятие на себя бремени. Так, о назорее говорится: «…венец («НеЗеР») Бога его на главе его» (Бемидбар, 6:7), – и это подобно сказанному о первосвященнике: «И сделали пластинку к священному венцу («НеЗеР»)... и начертали на ней письменами печатной резьбы: «Святыня Господня»» (Шмот, 39:30).
В сущности, эта идея передаётся корнем слова «назорей», «нун-зайн-реш». Он указывает, с одной стороны, на отделение, а с другой – на венец или корону на голове. Это слияние смыслов указывает на то, что отделение от мирского – принятие на себя дополнительного бремени – возвышает человека (подобно тому, как бремя ковчега помогало перемещаться тем, кто его нёс). Так, в благословении Йосефу сказано: «Да будут они (благословения) на главе Йосефа, на темени отделившегося (НаЗиР) от братьев своих» (Берешит, 49:26; см. также Дварим, 33:16). Йосеф отдалился от ненавидевших его братьев, устранился от соблазна, бежав от жены Потифара. С другой стороны, Писание не случайно употребляет слово «темя», указывающее на самую высокую точку человеческого тела. Ведь Йосеф возвысился над братьями, заняв высокий пост в египетской иерархии, уступая лишь фараону.
Когда заподозренную в неверности женщину приводят к священнику в Скинию, тот распускает ей волосы. Это метафора неверности – расторжения брачных уз. Иное значение имеют распущенные волосы для назорея, которому запрещено их стричь: «Во все дни назорейства его бритва да не пройдёт по голове его; до исполнения дней, на которые он посвятил себя в назореи Господу, святым быть ему: должен он отпускать волосы на голове своей» (Бемидбар, 6:5). Дело в том, что назорей также выходит за пределы общества, словно распуская связывающие людей узы общественных норм, отделяясь от народа Израиля. Но он делает это во имя Неба, а не ради удовлетворения страсти. Поэтому распущенные им волосы символизируют святость.
Так и народ Израиля, принимая на себя бремя 613 заповедей – куда более весомое, нежели бремя семи общечеловеческих заповедей – становится избранным народом и поднимается на особую ступень. Это бремя способно возвысить, подняв на недостижимые прежде высоты, но под его тяжестью можно и рухнуть. И народ Израиля, поднимаясь, достигает звёзд, а падая, низвергается в бездну.
Раздел назван словом «Насо», с которого начинается обращение Господа к Моше. Здесь его смысл – «сочти», однако оно также имеет значение возвышения, переноса. У него один корень со словом «тиса», которым назван раздел, повествующий о грехе золотого тельца, совершив который, народ Израиля словно изменил Господу после брачного союза, заключённого на горе Синай. Там словом «тиса» также обозначается подсчёт еврейского народа, и параллели между двумя разделами не исчерпываются их началом. В разделе «Ки тиса» Моше, стремясь исправить положение, ведёт себя подобно тому, как в нашем разделе, «Насо», предписано поступать священнику с женщиной, заподозренной в супружеской измене. В нашем разделе сказано: «И напишет священник заклятия эти на свитке, и сотрёт их в горькую воду. И даст жене выпить горькую воду…» (Бемидбар, 5:23-24). При этом женщина стоит перед ним с распущенными волосами. В рассказе о грехе золотого тельца сказано: «И взял (Моше) тельца, которого они сделали, и сжёг его в огне, и стёр в прах, и рассыпал по воде, и дал её пить сынам Израилевым» (Шмот, 32:20), причем Писание отмечает: «И увидел Моше народ, что распущен он» (Шмот, 32:25).
В разделе «Ки тиса» колено левитов, внемля призыву Моше: «Кто за Господа – ко мне!» (Шмот, 32:26), – отделяется от всего народа, подобно тому, как назореи отделяют себя от общей массы, и собирается вокруг Моше. Именно благодаря этому, левиты удостоятся впоследствии, как то описано в предыдущем и в нынешнем разделе, переносить Скинию и священную утварь. А из колена левитов избираются Аарон с сыновьями и их потомки, которым повелевается благословлять народ Израиля, о чём также сообщается в нашем разделе. Это благословение заканчивается словами: «Да обратит («иса») Господь лик Свой к тебе и осенит тебя миром» (Бемидбар, 6:26). Здесь вновь используется слово, производное от корня «нун-син-алеф» – «иса». Благодаря тому бремени, которое несёт на себе народ Израиля, Господь вознесёт его и принесёт ему благословение и мир.